Мы танцевали, прижавшись друг к другу так сильно, что я перестала чувствовать разделяющий нас тонкий слой одежды. Вокруг, буквально пронизывая насквозь, грохотала музыка. Гидеон невероятно пластично двигался под зажигательные ритмы. Конечно, мы танцевали и раньше, но только классические танцы, то есть ничего такого, даже отдаленно похожего на это. И вот теперь эти грязные танцы поражали и распаляли меня, я просто теряла голову от любви.
Гидеон смотрел на меня из-под полуопущенных век, продолжая соблазнять раскованными, откровенными движениями. Я лианой обвилась вокруг Гидеона, буквально вцепившись в него ногтями, чтобы наши тела слились воедино.
Он ласкал мою грудь через тонкое трикотажное платье на длинных бретельках. И вшитые в корсаж чашечки отнюдь не стали для него препятствием. Его пальцы поглаживали и приятно теребили мгновенно набухшие соски.
Я застонала и откинула голову, прислонившись затылком к зеркалу. Нас окружали десятки людей, но мне было наплевать. Сейчас я желала только одного: чувствовать его прекрасное тело, его нежные руки, его горячее дыхание.
— Ты ведь хочешь меня, — отрывисто произнес Гидеон. — Прямо здесь.
— А ты готов? — внутренне содрогнувшись, спросила я.
— Но ты наверняка жаждешь, чтобы они наблюдали. Ты жаждешь, чтобы они видели, как я втыкаю в тебя свой член до тех пор, пока твоя маленькая голодная киска не захлебнется от спермы. Ты жаждешь доказать, что ты моя. — Его зубы прикусили мне плечо. — Так вперед!
— Я хочу доказать, что ты мой. — Я засунула руки в карманы его джинсов, сразу нащупав упругий зад. — И хочу, чтобы все это знали.
Гидеон посадил меня на руку и поднял, упершись рукой в мягкую прокладку под зеркалом. Я услышала слабое пиканье, зеркало повернулось, и мы оказались в полной темноте. Затем потайная дверь закрылась за нами, мгновенно приглушив музыку. Мы оказались в офисе, с письменным столом, диванной зоной и видом на сто восемьдесят градусов на весь клуб через двустороннее зеркало.
Гидеон опустил меня на живот, развернув лицом в сторону зеркала. Весь клуб лежал передо мной как на ладони, танцоры на галерее были на расстоянии вытянутой руки. А Гидеон тем временем уже задрал платье практически мне на голову, одной рукой он ласкал мою щелку, а другой — затвердевший сосок. Я оказалась в ловушке под тяжестью его тела. Его руки крепко держали меня, верхняя часть туловища придавила мои бедра, а зубы вонзились в плечо, удерживая на месте. Он полностью обладал мной.
— Скажи, что это уже перебор, — пробормотал он, скользя губами по моей шее. — Скажи «хватит», пока я не начал тебя пугать.
Меня захлестывали эмоции, и в первую очередь благодарность этому мужчине, который — всегда — прежде всего думал обо мне.
— Но ведь я тебя спровоцировала. Хотела, чтобы ты меня взял. Хотела, чтобы ты стал необузданным.
— А ты уже готова, — прошептал он, быстро вонзив в меня два сложенных пальца. — Ты создана, чтобы трахаться.
— Создана для тебя, — тихо сказала я, и от моего жаркого дыхания стекло сразу запотело.
Я вся пылала, желание вырывалось из переполненного колодца моей любви.
— А сегодня вечером ты помнила об этом? — Он убрал руку с моей промежности, чтобы расстегнуть молнию. — Когда другие мужчины прикасались к тебе? Терлись о тебя? Ты не забыла, что ты моя?
— Нет. Я помнила об этом всегда. — Я закрыла глаза, почувствовав голыми ягодицами его тяжелый, напряженный член. Значит, Гидеон тоже был готов. Готов для меня. — Я позвала тебя. Я хотела тебя.
Его губы продолжили ласкать мою кожу, и у меня сразу пересохло во рту.
— Тогда возьми меня, мой ангел, — прохрипел он. — Засунь в себя мой член.
Выгнув спину, я пошарила между раздвинутыми ногами, нащупав головку его члена. А чтобы мне было удобнее, Гидеон слегка согнул колени.
Я помедлила, потом повернула голову, прижавшись к нему щекой. Мне нравилось ощущение близости… нравилось быть с ним вот так. Выгнув бедра, я погладила свой клитор головкой его члена, мгновенно ставшей скользкой.
Гидеон сжал мои набухшие груди.
— Ева, отодвинься от стекла, прижмись ко мне.
Упершись рукой в двустороннее зеркало, я отползла назад, задев пяткой Гидеону по плечу. Он обнял меня за шею, ухватил за бедро и, глухо застонав, вошел в меня с такой силой, что мои ноги оторвались от пола, а потом, насадив на свой член, оставил в таком положении.
А по ту сторону стекла кипела клубная жизнь. И таким образом у меня возникла полная иллюзия секса на людях, я почувствовала себя эксгибиционисткой, воплотив наконец в жизнь одну из наших самых запретных фантазий.
Я извивалась всем телом, не в силах терпеть усиливающееся давление. Лежащей между ног рукой я дотянулась до его мошонки. Она была такой тяжелой, что я поняла: Гидеон тоже готов.
— О боже, какой он у тебя большой!
— Я создан, чтобы трахать тебя, — прошептал он, и меня захлестнуло жаркой волной наслаждения.
— Так делай это! — Я уперлась обеими руками в стекло.
Гидеон поставил меня на ноги, схватив за талию, когда я согнулась почти пополам, чтобы он мог войти еще глубже. С гортанным криком он раздвинул мои бедра и наклонил меня под нужным углом, чтобы мне было легче. Ведь признак его мужского достоинства был слишком большим для меня — слишком толстым и слишком длинным. И очень сильно растягивал влагалище. Но, боже, как это было приятно!
Половые губы раскрылись, влагалище упругим кольцом сжало мощный член. Заурчав от удовольствия, Гидеон сделал несколько фрикций. Потом снова и снова. Широкая головка члена щекотала нервные окончания глубоко внутри — там, куда только он один и мог проникнуть.
Слепо шаря дрожащими руками по запотевшему зеркалу, я стонала от наслаждения. Я слышала грохочущую музыку, видела толпу людей так отчетливо, словно они находились со мной в одной комнате, что усиливало остроту ощущений.
— Вот так, мой ангел, — требовательно сказал Гидеон. — А теперь я хочу знать, как тебе все это понравилось.
— Гидеон! — Мои бедра содрогнулись от очередного сладостного прикосновения, я не чувствовала веса собственного тела: меня держали только стекло и его крепкие руки.
И понимание унизительности своей позы с одновременным осознанием своего доминантного положения — ведь сейчас он именно обслуживал меня — возбуждало до мурашек по коже. Я в полной мере брала то, что давал мне Гидеон: ритмичные движения члена и утробные звуки, говорящие о его нетерпении. Грубая ткань его джинсов терлась о мои нежные бедра. Значит, Гидеон только немного приспустил их, что свидетельствовало о его сексуальном голоде, и это еще больше распалило меня.